Б.Нестеренко. Три рассказа
НАТАН ИСАКОВИЧ
Тяжело военному после выхода на пенсию стать бизнесменом. Ведь нужны не только
первоначальный капитал, но и особые качества, которые, увы, служба в армии
глушит начисто, предпочитая предприимчивому и «рисковому» безынициативного
исполнителя...
Подполковник Дольдес Натан Исакович уже через год после увольнения стал солидным
бизнесменом. «Такой прохиндей, как Исакович, и на пенсии не пропадет», - таково
было общее мнение сослуживцев. Обращаю ваше внимание, дорогие читатели, на то,
что слово «прохиндей», употребленное выше, носит отнюдь не оскорбительный, а
скорее уважительный оттенок.
Да, Натан Исакович был любимцем военной академии, где занимал должность
заместителя начальника кафедры физподготовки и спорта. Занятий он никаких не
проводил, а выполнял функции старшего сборных команд академии по всяческим видам
спорта, правдами и неправдами добиваясь призовых мест на различного рода
чемпионатах. Он же выискивал и помогал спортсменам поступить в академию.
Начальник академии ценил Дольдеса, тем более что тот оказывал ему услуги и
личного характера. Например, доставал «дефицит».
Однако в середине 70-х годов маршал авиации Кажанов неожиданно был заменен на
посту начальника академии генерал-полковником Зубаревым. Дня через два после
этого события Дольдеса вызвали в отдел кадров и сообщили:
- Натан Исакович! Начальник академии потребовал уволить всех преподавателей,
которые не имеют высшего образования. На весь коллектив вы такой оказались один.
Пишите рапорт на увольнение.
- Какой рапорт? У меня есть диплом.
- Будьте добры завтра его предоставить.
Никаких проблем! Завтра в 15 часов в отделе кадров лежал диплом на имя Дольдеса
Н. И., который прямо в этом году, видите ли, закончил Киевский институт
физкультуры.
- Нужен ли диплом о военном образовании? - вопросил Дольдес и предъявил еще один
диплом, об окончании Киевского высшего инженерного радиотехнического училища, и
тоже в этом году. Вся академия смеялась - только сутки потребовалось Дольдесу,
чтобы слетать в Киев и привезти необходимые документы.
Впрочем, Натан Исакович, конечно, понимал, что его рано или поздно выживут (в
разгаре была кампания по вычищению из вузов тех, чей нос не соответствовал
славянским стандартам), а потому он принял меры и уже через пару недель стал
весьма любим и новым начальником.
Как и всякий уважающий себя руководитель, генерал-полковник был не прочь пару
раз в неделю побаловаться теннисом, а потом часик попариться. И первый раз в
сауну, имевшуюся в спорткомплексе академии, генерала, конечно, препроводил
подполковник Дольдес. Он имел на это полное право, так как самолично и построил
этот комплекс так называемым хозспособом, что означает, как знают военные, «из
ничего».
Зубарев находился в мрачном расположении духа - видимо, ему не понравился
партнер по теннису, слушатель выпускного курса майор Иксанов, которого
специально выбрали для этой встречи. Я уже не помню, то ли он выиграл у
генерала, то ли проиграл. Но зато с его слов мы знаем, что за разговор состоялся
в парной. И после этого разговора настроение генерала явно улучшилось.
Зубарев: «Каковы успехи нашей легкоатлетичной команды на первенстве вузов?» (два
дня назад команда под руководством Дольдеса как раз вернулась с соревнований,
проводившихся в городе Жданове).
Дольдес: «Неплохо, товарищ генерал, мы заняли второе место. Да и город оставил
хорошее впечатление, особенно люди».
Зубарев: «А что же особенного в тамошних жителях?».
Дольдес: «Очень доброжелательные. Мы с поезда сели в городской автобус, какая-то
женщина любезно рассказала, как проехать к гостинице, и заметила, что она стала
уважать военных с недавнего времени. Как и все жители города. Они очень гордятся
военной частью авиаторов с тех пор, как ее возглавил молодой майор, прибывший из
академии. В части изумительный порядок, а ее солдаты и офицеры, когда выходят в
город, производят очень хорошее впечатление - вежливые, аккуратные, всегда
помогут... Кстати, товарищ генерал, командир этого полка - ваш однофамилец,
майор Зубарев».
Зубарев: «Гм... Это мой сын».
Дольдес: «Неужели? Боже мой! Вы можете гордиться таким сыном».
Зубарев: «Да, военная косточка, весь в меня».
И попробуйте сказать, дорогие читатели, что разговор этот носил не
запланированный Дольдесом характер. И чтоб такой человек не стал классным
бизнесменом? И тут, конечно, читатель, спросит: «А первоначальный капитал?».
Сразу после увольнения из армии вдруг выяснилось (и это несмотря на строжайший
кагэбистский контроль над преподавателями академии), что у Натана Исаковича есть
двоюродный брат в Англии, а племянник - в Штатах. Племянник закупал детские
джинсы и кожаные куртки «сэконд-хэнд» по цене от доллара до шести за килограмм и
в контейнерах отправлял их в Украину. В громадном авиационном ангаре на окраине
Харькова эти джинсы стирали, сушили и гладили. А параллельно распарывались
кожаные вещи. На заключительном этапе на потертые места джинсов нашивались
кожаные заплатки в виде зайчиков, белочек и просто клякс. Получались очень
веселенькие и оригинальные вещицы. Их паковали и отправляли в Англию. Всем этим
процессом руководил Натан Исакович. Своему брату он сдавал джинсики тоже от
одного до шести долларов, но уже за штуку.
Дело шло неплохо, и Натан Исакович похвастался мне, что на вырученные деньги
удалось приобрести целый военный городок в Прибалтике, где его сын, мой бывший
однокашник по академии и кандидат военных наук, открыл курортный центр.
А как я попал к Дольдесу? По объявлению в газете «Посредник». Фирма, где я
работал коммерческим агентом, послала меня в Харьков поискать товар. Несмотря на
почти двадцать лет, прошедшие после окончания академии, Дольдес узнал меня и
расцеловал.
К сожалению, товар, который Натан Исакович предложил моей фирме, не подошел. Это
были мужские рубашки, цех по пошиву которых также держал Натан Исакович. Но зато
лично мне он подарил две рубашки, которые мы и обмыли в кафе на Сумской,
вспоминая добрые старые времена.
ПРОФЕССОР
Старший преподаватель, профессор, доктор технических наук полковник Мартынов был
вызван к начальнику академии.
- Вот что, полковник, - заявил генерал, - решено рекомендовать тебя на должность
начальника кафедры в Минское училище. Жалко расставаться, однако расти надо.
Согласен?
- Разрешите подумать, - ответствовал Мартынов.
- Чего думать? - удивился генерал. - Тебе 38 лет, это серьезное повышение, да и
по профилю твоей докторской. Квартира там есть. Кафедра новая, дело
перспективное, ну?
- Я все-таки подумаю, дайте сутки.
Через сутки на стол начальнику академии был положен рапорт: полковник Мартынов
просил... об увольнении из Вооруженных Сил
Новость эта взбудоражила академию, случай неслыханный: молодой перспективный
ученый, полковник, отказывался от блестящей карьеры да и от немалых денег - со
всеми добавками и выплатами у Мартынова на новой должности получалось чуть ли не
столько, сколько у самого начальника Минского училища!
Не удивился подобному обороту только адъюнкт майор Кузнецов, у которого Мартынов
был научным руководителем по написанию диссертации: еще год назад Мартынов
признался ему, что подумывает об уходе из армии.
- Хочу жить для себя, - говорил полковник. - Все надоело: и ученые советы, и
экзамены, и заседания кафедры, и папаха, и партсобрания, и даже слушатели. Хочу
жить для себя.
- Да на гражданке все то же самое, - заявлял Кузнецов, - в институтах те же
экзамены, те же заседания кафедры и те же студенты. Только меньше платят.
- А кто тебе сказал, что я опять в преподаватели пойду? – говорил Мартынов. -
Есть дело более для меня подходящее.
И правда. Уже несколько лет все свободное время Мартынов проводил в гараже -
рихтовал автомобили. Началось все с несчастья – в Горьком умер брат,
автослесарь. От него Мартынову досталась оснастка, инструмент и кое-какая
литература. Впрочем, для настоящего рихтовщика и литература, и инструмент - дело
не суть важное. А важно иметь талант - настоящий рихтовщик способен одним
молотком «вытянуть» поврежденный металл, да так, что на него ложится чуть ли не
микронный слой шпатлевки. Отшлифовал - крась. И наоборот - плохой рихтовщик на
металл кладет килограмм замазки, скрывающей ямки и бугорки. Со временем
шпатлевка трескается, вылазят следы ремонта. Никакого вида.
Так вот - был талант у Мартынова, чувствовал он металл, к качеству работы -
никаких претензий. Узнал он об этом сам случайно – жена выезжала из гаража,
бампером задела за ворота и «потянула крыло». Попробовал починить, получилось
неплохо,
- Так ты не только головой спец, - сказал сосед по гаражу и коллега по академии
полковник Крылов, - глянь, чего руками можешь, профессор.
Так и закрепилось за Мартыновым в автомобильных кругах прозвище Профессор. Через
полгода занятия ремонтным хобби не было в харьковском гаражном кооперативе
«Восток» более уважаемого человека, чем Мартынов. И именно с этого момента стал
полковник задумываться - правильно ли он живет? Работа в гараже приносила
громадное удовлетворение и не давала никаких нервных перегрузок, которыми так
изобилует служба в Вооруженных Силах, да еще и в творческой научной сфере.
Поначалу Мартынов чинил автомобили только знакомых и друзей, однако ж вскоре
стали одолевать с просьбами друзья друзей и знакомые знакомых. И не последние
люди в городе Харькове к праздникам присылали Мартынову шампанское и коньяк.
Последней каплей в ведро нелегких раздумий полковника явилась история с тещей.
Закончились дотоле безуспешные попытки устроить мать жены на операцию к
профессору Кириленко в центральную клиническую больницу после того, как Мартынов
починил профессорскую «Волгу».
- Ты пойми, - говорил Мартынов жене, - дело идет к тому, что на мои военные и
научные заслуги спроса скоро не будет, а вот машины у народа попадают в аварии и
будут попадать. Неужели история с мамой не убеждает тебя в том, что я более
уважаем как автослесарь, а не как доктор технических наук?
В общем, через полгода после рапорта Мартынова в Советской Армии стало меньше на
одного полковника. Правда, уволиться было нелегко, однако вовсю заявила о себе
перестройка, а вместе с ней и либерализация этого вопроса...
- Сколько ж ты теперь зарабатываешь? - таков был стандартный вопрос от бывших
коллег по академии при встрече.
- Коммерческая тайна, - стандартно отвечал Мартынов. Профессор от рихтовки не
хотел огорчать суммой своих заработков профессоров от науки: у него в неделю
выходило столько, сколько у них за месяц.
«WНАТ IS УОUR NАМЕ?»
Из Москвы я ехал чудесно: фирма, где я работал, не поскупилась - взяла билет в
спальный вагон. Купе на двоих, чистота, мягкие диваны. Дискомфорт вносил только
запах - как в рыбном магазине. «Ваш сосед рыбу везет, - сказала проводница, -
вон он на перроне, с провожающими разговаривает».
Возле вагона стоял крупный мужчина лет пятидесяти и по английски беседовал с
двумя респектабельными господами. Узнал я его мгновенно.
«What is your name?» - такова была кличка сего гражданина, а лет двадцать назад
моего однокашника по Харьковской академии майора Юры Царева. Зашедший в купе Юра
меня тоже узнал и понеслось... Понеслось то, что называется «Бойцы вспоминают
минувшие дни». Воспоминание длилось до самого Харькова
под великолепную рыбу, которой Юра вез килограмм пятьдесят, не считая пака для
таможенников. Ехал Юра с Севера, вез палтус на презенты «нужным людям». А
занимался Царев бизнесом, имея хорошую должность в русско-английском совместном
предприятии, базировавшемся в Москве. Бывал в Англии, Штатах, теперь ехал в
Украину - дело расширять.
- Говорят, сейчас у вас в Украине без украинского ни ногой?
- Скорее, без английского, - ответил я, и мы принялись хохотать, вспоминая один
из эпизодов своей учебы в академии...
На первом курсе необходимо было сдать зачет по английскому языку. Зачет включал
в себя 20 тысяч знаков перевода технического текста и 10 разговорных тем. Каждая
из тем содержала стандартный набор фраз где-то в 1000 знаков.
Майору Цареву никак не удавалось сдать зачет. Сибиряку внушительной комплекции и
отцу двух детей английский явно не давался. И если «тысячи» технического
перевода Юре еще удалось кое-как сдать (с помощью лаборантки кафедры английского
языка), то с разговорными темами дело было худо. Не мог сибиряк говорить
по-английски, хоть тресни.
Начальник кафедры Ида Михайловна Калинина, весьма обаятельная женщина, лично
проводившая занятия в нашей группе, замучившись с Царевым, приняла решение:
- Значит, так, майор Царев, я вам разрешаю выучить только одну тему. Выбирайте.
Радостный Царев выбрал тему, показавшуюся ему самой легкой, - «Допрос пленного»
- и пообещал за неделю ее освоить. В свою очередь, Ида Михайловна пообещала
поставить зачет.
Через неделю наша группа из пяти человек сидела в лингвистическом кабинете и
предвкушала сдачу зачета Царевым. И мы не обманулись в наших ожиданиях!
После положенного рапорта дежурного Ида Михайловна объявила:
- Майор Царев, р1еаsе.
Майор Царев встал, откашлялся и солидным голосом произнес:
- What is your name?
Читатель, конечно, знает, что эта фраза означает «Как вас зовут?». Да, допрос
пленного (тема предполагала взятие в плен советскими военными американца)
начинался именно с этой фразы.
Довольная Калинина ответила.
- Му name is Ида Михайловна Калинина.
Царев глубоко вздохнул и произнес:
- What is your name?
- Ида Михайловна Калинина, - повторила преподавательница.
Царев кивнул и в третий раз поинтересовался:
- What is your name?
И в третий раз Калинина назвала свое имя и фамилию. Но когда Царев в четвертый
раз повторил вопрос насчет «name», Калинина сначала по-английски, а потом
по-русски объяснила:
- Майор Царев, переходите ко второму вопросу. Он звучит так:
«What is designation of your division?».
- Я понимаю, Ида Михайловна, - важно произнес Царев и заявил:
«What is your name?».
К этому моменту мы, «согрупники» майора - четыре капитана, лежали на столах,
находясь в приступе неудержимого смеха. Калинина несколько растерялась и опять
повторила второй вопрос. И опять Царев выдал: «What is your name?». А далее
Царев принялся орать без остановки: «What is your name?», «What is your name?»,
What is your name?». На крик прибежал капитан, дежурный по факультету, посмотрел
на громадного майора с выпученными глазами, кричавшего одну и ту же фразу, и
убежал обратно к телефону.
Пару недель Юра пролежал в санчасти с диагнозом «нервное переутомление». Зачет
ему Калинина поставила...
- Давай выпьем за здоровье Иды Михайловны, - предложил Царев. - Постараюсь в
Харькове разыскать ее, похвастаться своим английским.
- Как же тебе, Юра, удалось выучить язык? Я слышал, как ты изъяснялся на
перроне, - вопросил я.
- За зарплату, что получаю, я бы и китайский выучил. Не знаешь случайно, как
по-китайски «What is your name?» - ответил Юра.