В апреле — мае были проведены совместные испытания РПЦ и стартовой позиции. Они завершились облетами комплекса самолетом. В испытаниях использовалась технологическая ракета, отличавшаяся от штатной отсутствием боевой части и тем, что ее двигатели не были снаряжены топливом.
РПЦ сопровождал "атакующий" ЗРК самолет. Как и было задумано, по передаваемым с РПЦ на стартовую позицию данным пусковая установка разворачивалась на будущую точку встречи ракеты с целью, ГСН подстраивалась под несущую частоту зондирующего сигнала, ее антенна устанавливалась в направлении на самолет, а системы слежения по скорости и дальности — на соответствующие координаты цели. При достижении принимаемым ГСН сигналом необходимого уровня головка самонаведения переводилась в режим автосопровождения цели. Будь ракета штатной, а сопровождаемый самолет — мишенью, можно было бы производить пуск ракеты по цели.
Успешное завершение испытаний наземных средств позволило открыть зеленый свет их серийному производству. Средства первого серийного комплекта ЗРК были поставлены с заводов непосредственно на полигон. Вместе с опытным образцом ЗРК и КП системы они составили двухканальную С-200. Эксплуатацию серийного ЗРК полностью приняли на себя офицеры полигона.
Стыковка, комплексная проверка и передача воинским частям серийных комплексов С-200 производились на новой стыковочной базе в Ко-вылкино. Работы эти выполнялись по схеме, отработанной еще в Капустиной Яру. Проверки завершались облетами ЗРК с применением технологических ракет аналогично тому, как это делалось на полигоне.
Разработка и испытания наземных средств длинной руки, как и наших предшествующих систем, были проведены в весьма сжатые сроки: от начала эскизного проектирования (май 1959 г.) до завершения испытаний прошло всего три года. По-иному обстояло дело с автономными испытаниями зенитной ракеты.
Во всех предыдущих системах, начиная с С-25, автономные испытания опытных образцов наземных средств и автономные стрельбовые испытания ЗУР заканчивались практически одновременно. За ними сразу же следовал выход на финишную прямую — заводские комплексные стрельбовые испытания, переходившие на определенном этапе в совместные (государственные).
В случае С-200 этого не произошло: автономные испытания зенитной ракеты не закончились ни весной, когда были завершены автономные испытания наземных средств системы, ни к отъезду испытателей в Москву на Октябрьские праздники.
По ракете и входящим в нее устройствам оставались нерешенными многие вопросы. Основной причиной, определявшей низкий темп проведения испытаний, была неотработанность головки самонаведения. По несовершенной документации изготовление головок на серийном рязанском заводе шло с трудом и в недостаточном количестве. В 31 пуске, выполненном с июля 1961 г. по октябрь 1962 г., головками были укомплектованы только 14 ракет.
Отработка самонаведения зенитных ракет проводилась с использованием парашютных мишеней, забрасываемых на необходимую высоту метеорологическими ракетами. К парашюту подвешивался специальный комплексный имитатор цели (КИЦ), переизлучавший зондирующий его сигнал со сдвигом по частоте на "доплеровскую" составляющую.
Никак не удавалось пройти через первый этап испытаний, на котором ГСН, являясь "пассажиром" на автономно управляемой автопилотом летящей ракете, должна была автоматически сопровождать сигнал медленно опускавшегося на парашюте имитатора. Только 1 июня 1962 г., после серии доработок головки самонаведения, такой пуск был успешно выполнен.
Поскольку ракет с ГСН было мало, сразу перешли ко второму этапу — пускам ракет в режиме самонаведения на цель. Три таких пуска, и все успешные, состоялись в июле — августе. Два пуска — по КИЦам на парашютах и один, 31 августа, — по самолету-мишени ЯК-25. В одном из пусков по КИЦу было зафиксировано прямое попадание ракеты в мишень.
Проведенные успешные пуски создавшегося на испытаниях напряжения не сняли. Уровень отработки ГСН не позволял изготавливать их в достаточном для испытаний количестве.
Последние четыре пуска перед Октябрьскими праздниками пришлось проводить ракетами без головок самонаведения. Становилось ясно: до завершения заводских испытаний ракеты еще далеко.
Между тем в начале ноября исполнялось десять лет со дня первого пуска зенитной ракеты в замкнутом контуре управления, произведенного в Капустином Яру с опытного образца ЗРК С-25. В Москве участники того пуска во главе с Расплетиным собрались в одном из ресторанов. На полигоне сопричастные тому знаменательному событию, в том числе находившиеся там Щукин и Кисунько, отметили его сбором в домике начальника полигона генерала Дорохова.
Вспоминали обстановку тех лет, тот особый энтузиазм, с которым проходила разработка нашей первой зенитной ракетной системы. Понимали: застой в испытаниях С-200 должен прекратиться, что-то должно произойти.
НА ДВУХ НАПРАВЛЕНИЯХ
Накануне отъезда домой на Октябрьские праздники позвонил Расплетин.
-Когда летите в Москву?
-Завтра.
-Сегодня самолет есть?
-Есть.
-Снимите кого-нибудь с рейса. Прилетайте сегодня.
Что-то в Москве случилось. Но что? Голос Расплетина ничего не выдавал. Обычный, спокойный, никаких признаков тревоги.
Вечером я уже был в Москве. Утром — в кабинете Генерального конструктора. Расплетин краток.
—Положение с головкой критическое. Никаких признаков перемен к лучшему. Явно, у разработчиков не хватает сил. Вот мы с Бункиным и решили: объединить СКБ Высоцкого с его ОКБ и подключить ваши лаборатории к работе над устройствами головки. Руководство же всеми дальнейшими работами по головке возложить на вас. Разбирайтесь с состоянием дел и действуйте. Займитесь исключительно головкой. За радиолокатором только присматривайте.
Присматривать за РПЦ не потребовалось. Дальнейшие работы по радиолокатору самостоятельно провел В. В. Мухин.
Закончив разговор со мной, Расплетин сразу же пригласил к себе начальника предприятия Чижова, секретаря парткома Семенова, Бункина, Высоцкого. Повторил сказанное мне. И, видимо, для того, чтобы подчеркнуть, что принятое решение не подлежит пересмотру и что необходимо действовать решительно, добавил:
—Альперович будет диктатором.
"Диктаторствовать" не пришлось. Все понимали: для выхода из создавшегося положения необходимо работать дружно, в одной упряжке. Расплетина выслушали спокойно, без эмоций. Видимо, все было обговорено заранее. Понятным стал и срочный вызов с полигона — стремление Расплетина максимально сжать неприятную процедуру "смены власти".
Удивило ли меня принятое Расплетиным решение, было ли оно неожиданным? То, что в создавшейся ситуации необходимо помочь разработчикам ГСН, было достаточно очевидным. Удивительным было решение Генерального конструктора пойти на крайние меры — ликвидировать отдельное подразделение Высоцкого, заменить руководство разработкой ГСН. Видимо, иного выхода Расплетин не нашел. Чего стоило не только товарищам по работе, но и давним друзьям Расплетину и Высоцкому, одному — принять такое решение, а другому — согласиться с ним, можно только догадываться.
Вместе с Бункиным знакомимся с головкой самонаведения, с входящими в нее устройствами. Подробно обо всем рассказывает заместитель Высоцкого Марфин. С Высоцким и Марфиным едем в Рязань, на серийный изготовитель ГСН — завод "Красное Знамя". Знакомимся с положением на заводе.
В духе того времени было проведено расширенное заседание парткома предприятия. Партком одобрил принятые Генеральным конструктором меры и призвал объединенный коллектив приложить все усилия для исправления положения с ГСН.
Прежде всего необходимо было определить объем бедствия и пути выхода из него. Подробный анализ построения ГСН и составляющих ее устройств привел к неутешительным выводам.
Основным недостатком ГСН была плохая виброустойчивость ее ВЧ-гетеродина. Из-за этого в аппаратуре головки создавались сигналы ложных целей, нарушавшие автосопровождение действительной цели.
Как уже говорилось, высокая виброустойчивость ВЧ-гетеродина должна была обеспечиваться привязкой его выходного сигнала к кварцованным высокочастотным колебаниям. Однако в существующей ГСН виброустойчивость самого задающего кварцевого генератора — этой "святая святых" ВЧ-гетеродина — подрывалась непосредственным вмешательством в его схему. Для подстройки ГСН под РПЦ изменялся один из параметров схемы генератора, что выполнялось специальным электромеханическим устройством, стопорившимся перед стартом ракеты.
Необходимо было отказаться от такой подстройки и осуществлять ее, регулируя сигнал промежуточной частоты, связывающий выход ВЧ-гетеродина с кварцованным сигналом. Создать виброустойчивый перестраиваемый, с необходимой памятью на время полета ракеты генератор промежуточной частоты, на три порядка более низкой, чем частота выходного сигнала ВЧ-гетеродина, было существенно более простой задачей.
Много замечаний возникло и по аппаратуре, обеспечивавшей обработку эхо-сигналов, слежение за целью по скорости и дальности и управление антенной ГСН. Они касались как схемного, так и конструктивного исполнения. Множество отдельных узлов, из которых состояла эта часть ГСН, следовало скомпоновать в четыре функционально законченных блока с минимальным количеством связей между ними.
Построение ВЧ-гетеродина и остальной аппаратуры головки самонаведения в виде функционально законченных устройств позволяло наиболее качественно провести их разработку и испытания и тем самым обеспечить высокие характеристики ГСН в целом. Вместе с тем оно позволяло рационально построить массовое серийное изготовление аппаратуры: каждое из функционально законченных устройств изготавливать на отдельном специализированном производстве.
Конечно, еще не были исчерпаны все возможности улучшения характеристик существовавшей ГСН. Вместе с тем было ясно: без создания ее новой модели, свободной от недостатков существующей и пригодной для крупносерийного производства, не обойтись.
В ходе разработок, предшествовавших длинной руке, также приходилось менять ранее принятые решения, существенно изменять аппаратуру. С примерами читатель встречался на страницах этих записок. Однако в данном случае положение усугублялось тем, что необходимость коренной переработки одного из основных элементов системы — ГСН — была выявлена лишь тогда, когда остальные части системы уже были успешно испытаны.
Создавшееся положение обсудили с Бункиным. Вместе доложили Расплетину. Общее мнение: разработать новую ГСН необходимо.
Если бы подобный анализ был проведен до выезда на полигон, работа над существовавшей ГСН была бы прекращена и все силы брошены на создание новой головки. Теперь же, когда уже проводились стрельбовые испытания, такое решение не годилось.
Новая головка — дело будущего. Результаты же июльско-авгус-товских пусков показали, что продолжение стрельб ракетами с существовавшей ГСН позволит, по крайней мере, накапливать новые данные по характеристикам системы. С другой стороны, остановка работы над существовавшей моделью головки привела бы к хаосу. Она дезорганизовала бы работу на полигоне и начатое производство ГСН на серийных заводах. Эхом отозвалась бы она и на развернувшемся серийном изготовлении наземных средств системы.
В этой сложнейшей обстановке Расплетин принял единственно возможное решение: организовать работу параллельно по двум направлениям — проводить доработки существующей и одновременно развертывать работы по созданию новой модели ГСН. Авторы головки самонаведения восприняли это решение с пониманием, и объединенный коллектив начал дружно работать по обоим направлениям. Военная сторона, понимавшая положение, в котором все мы оказались, также согласилась с Расплетиным. Высоцкий не стал участвовать в дальнейших работах по ГСН. Решив заняться другими задачами, он в июле 1963 г. ушел из КБ-1.
Прежде всего было необходимо изменить положение на выпускающем ГСН рязанском заводе, обеспечить поставку головок в количествах, достаточных для продолжения стрельбовых испытаний.
Обстановка на заводе постоянно докладывалась Расплетину. Он периодически приезжал на завод, внимательно выслушивал замечания военной приемки, заводских специалистов о всех отказах и несоответствиях параметров аппаратуры требуемым, анализировал полученную информацию. Поручал в каждом конкретном случае отдельно разобраться. Постепенно параметры головки и ее надежность улучшались.
Все изготовленные головки проходили тщательные испытания на ударном и вибростендах. Паспортизовались возникавшие в них сигналы ложных целей, их "скорость" (доплеровская частота) и величина. Оценивалось, могут ли эти сигналы повлиять на результаты очередного испытательного пуска. На каждую ГСН оформлялось отдельное разрешение на ее пропуск на сборочный ракетный завод. Основную тяжесть работы на заводе принял на себя Марфин.
Хотя качество существовавшей модели ГСН постепенно повышалось, устранить ее основной недостаток — плохую виброустойчивость ВЧ-гетеродина при сохранении его схемы никак не удавалось. Пришлось принять половинчатое решение: сохранив общую конструкцию гетеродина, внести в него изменения, готовившиеся для новой модели ГСН. Отказались от вмешательства в задающий кварцевый генератор и перешли к подстройке частоты ВЧ-гетеродина под РПЦ по схеме, принятой для новой головки. После проведенных доработок заводские стрельбовые испытания вошли в нормальное русло.
Путь С-200 до предъявления на совместные испытания оказался необычно долгим: с начала полигонных испытаний прошло почти три года. Совместные (государственные) испытания начались пуском № 92 в марте 1964 г. Комиссию по проведению испытаний возглавил заместитель Главкома Войск ПВО генерал Г. В. Зимин.
Одновременно с доработкой существовавшей ГСН и проведением испытаний на полигоне в КБ-1 интенсивно работали над новой моделью головки. Разработку ВЧ-гетеродина возглавили В. Д. Синельников, Б. М. Троицкий, устройств слежения за целью по скорости и подстройки ГСН под зондирующий сигнал — Ю. В. Лукьянюк, А. В. Рязанов, выделенного в отдельный прибор формирователя команд управления ракетой — Л. А. Файнберг, В. А. Донецкий. В 1963 г. был выполнен весь цикл работ по аппаратуре для новой модели головки: составление электрических схем, макетирование и испытание отдельных узлов, разработка конструкции новых блоков.
Нашему опытному производству предстояло изготовить партию новых головок. В декабре 1963 г. его руководителем был назначен заместитель начальника нашего ОКБ Кузьмин. Новым заместителем Бункина стал Черномордик.
Весной развернулись всесторонние испытания головных образцов блоков новой ГСН. Особенно тщательно проверялись ВЧ-гетеродин и устройство подстройки ГСН под РПЦ. Они подвергались десяткам циклов ударных и вибрационных испытаний.
Достигнутые успехи в полигонных испытаниях системы и в работах над новой моделью ГСН означали: затянувшийся кризис преодолен, создание длинной руки вышло на финишную прямую.
В июне на очередных выборах в Академию Наук Расплетин стал ее действительным членом. Отмечалось это событие в огромном зале ресторана "Пекин". Приглашены были ученые, сотрудники нашего предприятия, смежники, военные.
С некоторым опозданием прямо из Кремля, с традиционного ежегодного приема окончивших военные академии, появились генералы в ярких парадных мундирах. Слово взял генерал-полковник П. Н. Кулешов. В то время он уже не был нашим Заказчиком, работал в Генеральном штабе. Обращаясь к новому академику, он сказал:
— До войны, во время Отечественной войны и после нее мне приходилось работать со многими видными специалистами, как военными, так и гражданскими. У каждого из них был свой характер, свой подход к делу. Со всеми мне удавалось устанавливать добрые отношения, дружно, продуктивно работать и достигать намеченной цели. Работа с вами, Александр Андреевич, была особым, счастливейшим периодом моей жизни. Ваши открытость и доброжелательность, умение четко поставить задачу не только перед своими сотрудниками, но и перед нами, военными, внимательное выслушивание любых замечаний, порой неправильных, стремление понять, чем вызваны эти замечания и устранить их причину, ваши принципиальность и скромность, неизменный оптимизм обеспечивали решение самых трудных задач, снискали любовь и уважение к вам всех, кто работал вместе с вами. Оставайтесь всегда таким, Александр Андреевич!
Сказанное Кулешовым развивалось во многих выступлениях. Многократно звучала еще одна тема: школа Расплетина. Школа академика Расплетина... Из нее вышли многие видные ученые и инженеры. Прошедшие школу благодарили Расплетина за учебу, за то удовлетворение, которое давала работа под его руководством, выражали уверенность в дальнейшей плодотворной совместной деятельности.
О Расплетине, его основополагающем вкладе в создание отечественных систем зенитного управляемого ракетного оружия и прекрасных человеческих качествах говорили многие и много.
Окончился прием в "Пекине". Впереди Расплетина и всех нас ожидал заключительный этап работы над длинной рукой.
ФИНИШ И ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕВ конце 1964 г. — начале 1965 г. были собраны и успешно проходили многообразные лабораторные испытания первые опытные образцы новой ГСН. Естественным было наше желание как можно быстрее передать документацию серийному изготовителю и перейти к пускам ракет с новой головкой. Расплетин с таким радикальным предложением не согласился. Отказ от ракеты в существовавшей комплектации и замена ее на ракету с новой ГСН привели бы к перерыву в набравших темп совместных испытаниях и серийном изготовлении ГСН. Справедливо считал, что ракету с новой ГСН еще успеем ввести, а пока требовал доводить документацию на новую модель головки до идеала, чтобы переход к ее серийному изготовлению прошел безболезненно.
Первые четыре пуска ракет, укомплектованных новыми головками, изготовленными нашим опытным производством, были выполнены попарно в декабре 1965 г. и в апреле 1966 г.
Чтобы получить максимум данных о работе новых ГСН, исключили подрыв ракет при их встрече с целями: вместо боевой части на ракеты установили весовые эквиваленты. В одном из декабрьских пусков, выполнявшихся по самолету-мишени ТУ-16, ракета уничтожила мишень прямым попаданием. Второй декабрьский пуск и оба апрельских были аварийными. Во всех этих пусках причины отказов лежали вне испытывавшейся новой аппаратуры. По работе самой этой аппаратуры замечаний не было. Поэтому решили конструкторских пусков больше не проводить, а сразу готовить ракеты к зачетным, совместным с военными, стрельбам.
Четыре зачетных пуска ракет с новыми головками самонаведения были выполнены в октябре 1966 г., сразу после окончания стрельб ракетами с первой моделью ГСН. Два пуска были проведены по самолету-мишени ТУ-16, один — по МИГ-19 и еще один — по крылатой ракете-мишени (КРМ). Все пуски были успешными — все мишени были поражены. Этими стрельбами завершились совместные испытания системы С-200.
Всего в ходе совместных испытаний с марта 1964 г. по середину октября 1966 г. было выполнено с различными задачами по разным мишеням и в разные точки зоны поражения 122 пуска (включая 8 пусков ракет с новой ГСН).
...Солнечный день в начале ноября 1966 г. На полигонном аэродроме ожидают самолет в Москву разработчики во главе с Расплетиным и заказчики во главе с генералом Байдуковым1. Настроение у всех отличное — завершены тяжелейшие, продолжавшиеся более пяти лет испытания. Итогами их все полностью удовлетворены. В выводах акта по результатам совместных испытаний рекомендуется: принять систему С-200 на вооружение с ракетами обоих видов — с головкой самонаведения первой модели и с новой головкой.
Мы радовались тому, что параллельно испытаниям создали новую, соответствующую требованиям крупносерийного производства модель ГСН. Теперь ее изготовлению открыт зеленый свет. Военные довольны тем, что получают систему в радикально улучшенном исполнении.
Генерал Байдуков берет автора этих записок за лацканы пиджака — Зачем привезли ракеты с новой головкой? Мы бы и так систему приняли на вооружение. А ракету с новой головкой предложили бы нам как отдельную разработку...
Насчет отдельной разработки — это так, для красного словца. По существу же слова Байдукова выражали восхищение Расплетиным и его коллективом, совершившими то, в реализуемость чего далеко не все верили.
Что дальше? С принятием на вооружение длинной руки Войска ПВО страны становились обладателями зенитных ракетных комплексов "всех калибров". Какие системы должны в будущем прийти им на смену?
К тому времени на вооружении Сухопутных войск и кораблей ВМФ находились созданные другими организациями свои модели зенитного ракетного оружия. Многотипность систем, их различные наземное оборудование и ракеты слишком дорого обходились государству. Необходимо было думать не только о научно- техническом уровне будущих систем, но и о возможном сокращении числа их типов, их унификации.
Для подготовки соответствующих предложений Расплетин, еще в ходе испытаний С-200, инициировал создание специальной комиссии. В нее (под председательством Расплетина) вошли главные конструкторы, представители Министерства обороны и Комиссии по военно-промышленным вопросам (ВПК) СМ СССР. Основной вывод комиссии — система будущего должна быть качественным скачком в технике зенитного управляемого ракетного оружия.
Будущий зенитный ракетный комплекс должен быть многоканальным, средней дальности действия, способным поражать разнообразные средства воздушного нападения на всех высотах, включая предельно малые, иметь минимальное время приведения в боевую готовность.
Средства комплекса должны строиться на основе последних достижений электроники, вычислительной и антенной техники.
Заканчивалась эпоха ламповой и полупроводниковой электроники. На смену ей приходила твердотельная микроэлектроника. Аналоговые схемные решения уступали место цифровым, вычислительным. Наступала пора антенных фазируемых решеток.
Особо подчеркивалось, что будущие комплексы зенитного ракетного оружия должны быть — учитывая специфические требования соответствующих видов вооруженных сил — в максимально возможной степени унифицированы.
Расплетин подготовил соответствующее решение ВПК СМ СССР. Оно вышло в конце декабря 1966 г. и обязало головных разработчиков подготовить предложения по созданию для Войск ПВО страны, Сухопутных войск и кораблей ВМФ унифицированной системы зенитного управляемого ракетного оружия нового поколения — системы С-300. Общее руководство работами по ней было возложено на наше, расплетинское КБ-1.
Началась организационная работа. Высказывались первые соображения о возможном облике будущей системы. Ее основой должен был стать многофункциональный радиолокатор с фазируемой антенной решеткой, обеспечивающий обзор широкого сектора пространства, одновременное сопровождение нескольких целей, наводимых на них ракет и с когерентным зондирующим сигналом —для радиолокации целей на фоне отражений от земной поверхности. Зенитная ракета должна быть твердотопливной, не требующей обслуживания в процессе эксплуатации, стартующей вертикально из транспортно-пускового контейнера. Система наведения ракет на цели должна использовать информацию о их координатах, вырабатываемую многофункциональным радиолокатором, а также данные пеленгации целей с борта ракет. Правда, каким должен быть бортовой пеленгатор ракеты и как сочетать его работу с работой наземного радиолокатора при Расплетине решено не было. Это решение пришло позже.
Состоялись поездка в Зеленоград, в созданный там центр микроэлектроники, переговоры с возможными разработчиками цифрового вычислительного комплекса для многофункционального радиолокатора.
22 февраля 1967 г. Канун Дня Советской Армии. Звонит Расплетин. Приглашает в кабинет Бункина. В кабинете он один, за бывшим своим столом, ставшим с 1961 г. рабочим местом Бункина. Александр Андреевич доволен:
—Сегодня С-200 приняли на вооружение. Поздравляю.
На мое предложение отметить это событие сегодня же, мальчишником, как это мы сделали 12 лет назад, в день приема на вооружение нашего первенца — С-25, помолчав, отвечает:
—Нет, сегодня буду отмечать Нинин день. Такое совпадение: сегодня приняли двухсотку на вооружение и сегодня же Нинин день рождения1.
По задержке с ответом, по тому, что не предложил, когда отметим принятие С-200 на вооружение, видно — Расплетин явно "не в форме".
Многолетняя напряженная работа "на износ" подорвала могучее от природы здоровье Расплетина.
Всю свою жизнь он посвятил одному делу — радиотехнике, разработке радиотехнических устройств от отдельных приборов до сложнейших систем управления зенитным ракетным оружием. В молодые годы, параллельно с работой для выживания и учебой — один из наших виднейших радиолюбителей-коротковолновиков. Затем — работа над приемными устройствами для нарождавшегося в то время телевидения. В осажденном Ленинграде — изготовление необходимых для Армии устройств связи. В 1943-1950 гг. — в ЦНИИ Радиолокации — разработка ряда радиолокационных систем. С 1950 г. — в КБ-1 — руководство созданием зенитных ракетных комплексов для ПВО страны. Работа, работа и снова работа...
В последние годы врачи настоятельно советовали Расплетину уменьшить нагрузку, избегать стрессовых ситуаций, бросить курить. Около года не курил, потом не выдержал, закурил снова. Сбросить нагрузку, избегать стрессов — это не для Расплетина. "Волнуюсь? Переживаю? Значит — живу!".
1 марта — календарное начало весны. Ничто не предвещало случившегося в тот день несчастья.
Утром Расплетин, Заксон и автор настоящих записок встретились на территории предприятия. Заксон загоревший, только что из отпуска, из Кисловодска. Настроение у всех отличное. Расходимся по рабочим местам.
Расплетин с Капустяном уезжают в министерство на совещание. В перерыве обедают. После обеда заходят в одну из комнат, свободную от чиновников. Расплетин достал сигарету, стал зажигать спичку — не смог... Инсульт. Потеряна речь.
8 марта 1967 г. около 6 часов утра Александра Андреевича Расплетина не стало. Ему не было 59 лет. Задуманная Расплетиным многоканальная система ЗУРО нового поколения С-300 стала его завещанием.
Похоронили Расплетина на Новодевичьем кладбище. Его именем названы улица в Москве, московские Конструкторское бюро радиотехнических приборов и радиотехнический техникум, океанский лайнер и кратер на Луне. В Академии Наук были учреждены Золотая медаль и премия имени Расплетина, присуждаемые за выдающиеся работы в области радиотехнических систем управления.
Создание длинной руки — системы С-200 — было отмечено высокими государственными наградами. Были награждены многие сотрудники нашего предприятия, МКБ "Факел", организаций-соразработчиков, предприятий промышленности, военные. Герои Социалистического Труда Бункин и Грушин были удостоены ордена Ленина. Басистову и Кириллову было присвоено звание Герой Социалистического Труда.
Вскоре после принятия С-200 на вооружение была проведена ее модернизация, существенно расширившая возможности системы, особенно в условиях постановки противником сложных активных помех, в том числе прерывистых шумовых и "уводящих". Эта работа была удостоена Государственной премии. Её лауреатами стали И. И. Андреев, Е. И. Афанасьев, Г. Ф. Байдуков, Б. В. Бункин, В. П. Жабчук, Ф. Ф. Измайлов, К. П. Князятов, Л. М. Леонов, Б. А. Марфин, В. П. Черкасов.
БЕЗ РАСПЛЕТИНА
Невозможно переоценить значение вклада Александра Андреевича Расплетина в рождение и развитие отечественных систем зенитного управляемого ракетного оружия. Его предложение строить системы наведения зенитных управляемых ракет на цели на основе радиолокаторов с линейным сканированием пространства было ключевым, определившим непревзойденные характеристики наших систем. Созданные под руководством Расплетина зенитные ракетные комплексы стали основой противовоздушной обороны нашей страны и нашли широкое применение в других странах.
Инженерный и конструкторский талант сочетались в Расплетине с исключительными организаторскими способностями и неизменным оптимизмом. Руководя огромным коллективом, Расплетин в то же время был предельно внимателен к каждому в отдельности. Естественно тактичный, прекрасно разбиравшийся в людях, он находил всем такие участки работы, где возможности людей раскрывались с наибольшей полнотой. Это создавало у каждого чувство удовлетворенности, делало работу всех максимально эффективной.
Уже после смерти Расплетина, в день его 75-летия, о нем очень точно сказал академик Щукин. Вспоминая о работе над нашей первой зенитной ракетной системой, он говорил:
— Талантом, профессиональными и в очень большой степени человеческими качествами Расплетина объясняется его огромный авторитет не только среди разработчиков, трудившихся непосредственно под его руководством, но и среди всех участников создания системы. В частности, умение Расплетина работать с людьми разного ранга явилось определяющим в том, что с самого начала разработки системы его, в то время известного лишь среди радистов кандидата технических наук, сразу признал всемирно известный конструктор прекрасных самолетов прошедшей войны Лавочкин. Все генеральные конструкторы, заключил Щукин, должны стремиться быть такими, каким был Расплетин.
Завещание Расплетина — создать унифицированный зенитный ракетный комплекс нового поколения С-300 — было успешно выполнено. Под руководством Генерального конструктора системы Б. В. Бункина и Генерального конструктора ракеты П. Д. Грушина была разработана система С-300П — для Войск ПВО страны и — совместно с главным конструктором В. А. Букатовым — С-300Ф — для кораблей ВМФ.
Успехи микроэлектроники, вычислительной техники, развитие антенных фазируемых решеток позволили в этой системе решить задачи, аналогичные стоявшим перед создателями первой многоканальной системы С-25, на качественно новом техническом уровне: сделать систему мобильной (многоканальный радиолокатор наведения — на одной самоходной транспортной единице, пусковая установка для четырех ракет — также на одной транспортной самоходной единице) и с характеристиками, обеспечивающими поражение самых разнообразных средств воздушного нападения на всех высотах, включая предельно малые.
Эффективность С-300П была неоднократно продемонстрирована на наших полигонах, а в 1993 г. система была успешно представлена, включая стрельбу по самолету-мишени, и на международной выставке вооружений в Абу-Даби.
Многие, прошедшие школу Расплетина, стали докторами и кандидатами наук, лауреатами Ленинской и Государственной премий, Золотой медали и премии А. А. Расплетина, видными военными специалистами и руководителями.
Особо благодарны Расплетину те, кто работал непосредственно под его руководством. Прошли десятилетия. Многое пережито и многое изменилось. Но работа с Расплетиным остается для его соратников и учеников счастливейшим периодом их жизни. Воспоминания о тех днях и особенно о работе над нашим первенцем — системой С-25 — вызывают у ее участников самое глубокое ностальгическое чувство.
