Глава четырнадцатая. На Демянском плацдарме
    Прибыв в 11-ю армию, в составе которой действовали гвардейские минометные полки и отдельные гвардейские минометные дивизионы, я убедился, что войска не располагают достаточными силами для прорыва обороны противника и овладения Старой Руссой. Действия же гвардейцев сводились к отдельным ударам по скоплениям живой силы и техники противника.
    Боеприпасов в частях было мало, поэтому расходовались они очень экономно. Наблюдательные пункты ГМЧ располагались, как правило, почти рядом с наблюдательными пунктами командиров стрелковых полков и взаимодействие с пехотой было отработано хорошо. Мне было очень приятно слышать от командиров стрелковых батальонов, полков и дивизий высокую оценку действий гвардейских минометных частей. Из разведданных о противнике было ясно, что он сосредоточивает силы и готовится к переходу в наступление, поэтому войска особое внимание уделяли усовершенствованию всех элементов обороны в инженерном отношении, маскировке и поддержанию в проезжем состоянии дорог.
    Очень приятной для меня была встреча с командующим 11-й армией, генерал-лейтенантом В.Н.Морозовым. Василия Ивановича я знал до войны, когда он командовал Московской пролетарской дивизией. Мне довелось с ним встречаться на учениях и в полевых поездках, которые проводил штаб Московского военного округа. В памяти остались и встречи на репетициях к парадам на Красной площади в Москве.
    Должен сказать, что Московская пролетарская дивизия в довоенное время по праву считалась образцовым соединением нашей Красной Армии, а марш ее на московских парадах приводил в восхищение всех присутствующих на трибунах. Из этой дивизии вышли такие талантливые военачальники, как С.С.Бирюзов, Н.Н. Воронов, М.И.Неделин, Я.Г.Крайзер, П.И.Батов, В.Н.Козаков и многие другие.
    Василий Иванович рассказал мне о боевых действиях 11-й армии в начале войны в Прибалтике. А об обстановке, сложившейся под Старой Руссой, он сказал, что противник сосредоточивает дивизии, и тех сил, которыми располагает 11-я армия для овладения Старой Руссой, недостаточно, поэтому в настоящее время необходимо совершенствовать свою оборону. Василий Иванович дал очень высокую оценку действиям гвардейских минометных частей, поддерживающих 11-ю армию.
Здесь, на командном пункте, я встретился и с командующим фронтом, генерал-лейтенантом П.А. Курочкиным, доложил о состоянии гвардейских минометных частей и боеприпасах, которые прибывают на Северо-Западный фронт.
    Выслушав меня, Павел Алексеевич уточнил распределение прибывающих частей и обратил мое внимание на необходимость в первую очередь обеспечить боевые действия 1-й ударной армии, которая, сосредоточившись южное Старой Руссы, перешла в наступление на юго-западном направлении. Но, встретив сильное сопротивление противника, продвигается очень медленно, а поэтому важно усилить ее вновь прибывшими ГМП и боеприпасами. Это стало моей первоочередной задачей.
    Вызвав к себе из штаба оперативной группы начальника разведки майора М.А. Майорова, я направился в 1-ю ударную армию.
    Стояла ясная, солнечная погода, которая способствовала действиям вражеской авиации, имеющей полное господство в воздухе. Немецкие самолеты гонялись за каждой автомашиной, поэтому маневрирование частей и подвоз боеприпасов приходилось осуществлять только в ночное время.
    Командующий 1-й ударной армией, генерал-лейтенант В.Н.Кузнецов, небольшого роста с рыжеватыми, подстриженными щеточкой усиками, одетый в меховую безрукавку, своей внешностью почему-то напоминал мне учителя. Лицо сосредоточенное, никаких лишних движений, внешне очень спокойный. Когда же я ему сообщил о том, что его армия будет усилена, он оживился и стал рассказывать о действиях гвардейских минометных частей, которые блестяще воевали в составе 1-й ударной в боях под Москвой. Но потом, переключившись на обстановку сегодняшнего дня, сказал, что, наступая в течение 10 суток, армия в ожесточенных боях смогла продвинуться всего лишь на 15 километров. Авиация противника не дает поднять головы и 1-я ударная армия несет большие потери.
В связи с обстановкой, сложившейся в полосе 1-й ударной армии, я понял, что главная наша задача - как можно быстрее обеспечить прибытие в состав армии 26-го ГМП, который разгрузился в районе Осташкове и следовал в боевые порядки 1-й ударной.
    Для ускорения развертывания вновь прибывающего полка я приказал выбрать огневые позиции и наблюдательные пункты для полковых дивизионов и произвести топографическую привязку с расчетом, чтобы полк, незамедлительно заняв боевые порядки, мог бы открыть огонь. А в этом была острая необходимость! Ведь противник непрерывно контратаковал. Осмотрев выбранные огневые позиции и утвердив их, я выехал встречать 26-й ГМП. Зная, что его продвижению мешает вражеская авиация, мы старались открытые места преодолевать не колонной, а отдельными боевыми установками на большой скорости. Со мною был майор Майоров.
Выехав на опушку леса, я убедился, что немецкие самолеты непрерывно летают вдоль дороги и пикируют на каждую автомашину и даже конную повозку.
    Оставив машину с шофером на опушке леса, мы с Майоровым направились к перекрестку дорог, на котором стояла пароконная повозка. Ездовой был убит и лежал рядом. Оттащили убитого на обочину и решили ехать дальше на этой повозке, чтобы меньше привлекать внимания с воздуха. Но не тут-то было! Группа немецких бомбардировщиков начала снова бомбить перекресток и одна из лошадей была убита. Мы залегли в кювет и наблюдали, как эти же бомбардировщики снова и снова разворачивались и бомбили перекресток. Время шло, а мы не двигались, так как на параконной повозке с одной лошадью далеко не уедешь. Тогда Михаил Алексеевич предложил:
    - Товарищ полковник, давайте я сам распрягу оставшуюся в живых лошадь и верхом поеду навстречу полку!
Я одобрил его предложение, майор быстро освободил лошадь от упряжи и уже вскочил на нее, когда гитлеровские самолеты снова начали бомбить нас. Я увидел, как от взрывной волны Майорова сбросило с лошади, и отлетел он от нее, как мне показалось, метров на восемь! Я побежал к нему, но он быстро поднялся, снова вскочил на лошадь и галопом помчался на встречу полка.
    К вечеру полк занял боевой порядок. А когда прибыл Майоров с докладом о выполненном задании, было заметно, что у него повышенная температура.
    -Как вы себя чувствуете, товарищ майор?
    -Нормально... Цел я! Вот только спина почему-то болит...
    Я решил осмотреть его спину, предложив снять гимнастерку и, когда он это сделал, то я увидел на спине у Майорова громадный кровоподтек от удара по спине довольно большого осколка авиабомбы, который очевидно был на излете. Мое предложение отправиться в госпиталь Михаил Алексеевич категорически отверг и просил ни в коем случае этого не делать. Но ведь температура у него была высокой! Я все же вызвал врача, который тщательно обследовал его и согласился с тем, что для начала майору необходимо просто отдохнуть, поспать, а окончательное решение о госпитализации можно принять и утром.
    Наутро Михаил Алексеевич чувствовал себя хорошо и вопрос о госпитализации отпал. Молодой и здоровый организм успешно справился с перегрузкой, физической и моральной.
    Михаил Майоров! Я знал его еще по довоенному времени, это был отличный командир батареи 1-го МАУ. Его батарея отличалась высокой дисциплиной и отличной учебной успеваемостью, курсанты его любили за высокий профессионализм и умение сплотить вокруг себя коллектив. На войне он себя проявил также очень хорошо, будучи начальником разведки оперативной группы ГМЧ фронта. Он выполнял самые ответственные и опасные поручения. В 1943 году подполковник Майоров был выдвинут на должность командира отдельного гвардейского минометного полка, его полк был одним из лучших на Северо-Западном фронте. Но не сумел сберечь себя Михаил Алексеевич, вражеская пуля остановила сердце этого бесстрашного командира, патриота нашей великой Родины.
Скорбная весть о гибели подполковника Майорова облетела все гвардейские минометные части фронта. Гвардейцы его полка у гроба поклялись, что за смерть своего любимого командира они отомстят гитлеровцам сполна.
    На очередном докладе об обстановке представителю Ставки НА. Булганин мне сказал, что в связи с возможным переходом противника в наступление на участке 1-й ударной армии, мне необходимо в первую очередь обеспечить армию достаточным количеством боеприпасов и организовать на месте более эффективное использование гвардейских минометных частей.
    В 1-й ударной армии мне удалось побывать во всех полках и отдельных дивизионах ГМЧ и я убедился, что самым главным является обеспечение частей боеприпасами, подвоз которых был крайне затруднен отвратительным состоянием дорог и все усиливающимися действиями авиации противника.
    Март 1942 года на Северо-Западном фронте был очень тяжелым! Раннее потепление вызвало такую распутицу, которая делала почти невозможным маневрирование войсками и подвоз в боевые порядки боеприпасов и продовольствия. Колонны автомашин, идущие к переднему краю, из-за бездорожья останавливались и, если эти остановки происходили на открытой местности, то незамедлительно над нашими колоннами появлялась немецкая авиация. Чем мы могли ответить на атаки с воздуха? Только ружейно-пулеметным огнем, эффективность которого была явно недостаточной.
    Вспоминая эти дни, хочется рассказать о некоторых курьезных случаях, имевших место на фронтовых дорогах. Я уже упоминал о главной задаче - обеспечении гвардейских минометных частей боеприпасами. Поэтому мне приходилось неоднократно выезжать на дороги, где застревали автоколонны с боеприпасами. Кстати, пользоваться в этом случае автомашиной и мне не предоставлялось возможным, чтобы без конца не буксовать. Поэтому в эти поездки отправлялся верхом на лошади.
    Как-то утром на рассвете я подъехал к стоявшей автоколонне с реактивными боеприпасами. На мои вопросы о причине остановки, водители отвечали, что впереди "пробка" и они ждут, когда она будет ликвидирована. Доехав до головы колонны, я увидел, что никакой "пробки" нет, а в кабине головной машины спят молодой лейтенант и водитель.
    Я был страшно возмущен увиденным и, откровенно говоря, был настроен строго наказать лейтенанта, но каково было мое удивление, когда разбуженный мною лейтенант, бросился ко мне со словами:
    -Дорогой товарищ полковник! Как я рад видеть своего начальника училища... Ведь я ваш выпускник - лейтенант Богданов!
    Разумеется, эти слова и такая непосредственная радость встречи меня обескуражили. И я стал объяснять ему, что хорошо, конечно, что он выпускник 1-го МАУ, но очень плохо, что так недобросовестно выполняет приказ о срочной доставке боеприпасов на огневую позицию!
    Тогда Богданов мне доложил, что всю ночь его колонна продвигалась с очень большими трудностями. Пришлось дважды разгружать боеприпасы на землю, чтобы протащить машины вручную, и, едва выбравшись из болота, он решил дать водителям небольшой отдых и сам заснул.
    -Ваше счастье, товарищ лейтенант, что я вас своевременно разбудил! И в воздухе еще не появились немецкие самолеты! Немедленно начинайте движение, - приказал я. - А как увидите самолеты противника, продолжайте движение не колонной, а поэтапно, отдельными машинами. Но приказ должен быть выполнен!
Вечером мне доложили, что колонна лейтенанта Богданова благополучно доставила боеприпасы по назначению.
    Запомнился мне и такой случай. Застряла в болоте автоколонна 180-й стрелковой дивизии. Колонна была небольшой - машин двенадцать, но она везла все: и боеприпасы, и продовольствие, и обмундирование. А на одной из машин я заметил громадную деревянную бочку, в которой везли водку. И вот на эту колонну напала пара "мессершмиттов", и я оказался свидетелем, как самолеты, пикируя, вели пулеметный огонь. Потерь в личном составе не было, так как все солдаты и сержанты, успели спрятаться за обочиной. Но пулеметной очередью была пробита бочка с водкой и "драгоценная" жидкость струйками стала вытекать на землю. Конечно, тут же нашлись два солдата, которые подставив под струйки свои металлические каски, стали их наполнять. Когда пара "мессершмиттов", развернувшись, снова открыла пулеметный огонь по колонне, каково же бьшо мое удивление, что солдаты не убежали, а, забравшись под машину, продолжали держать свои каски под струями водки, стараясь не пролить ни одной капли.
    Весной 1942 года на Северо-Западном фронте разгорелись кровопролитные бои.
    К этому времени противник с помощью транспортной авиации усилил живой силой и техникой свои войска, окруженные в районе Демянска, и одновременно на внешнем фронте, в районе Старой Руссы, сосредоточил мощную группировку в составе пяти дивизий под командованием генерала фон Зейдлица. Кроме того, сосредоточив большое количество авиации и танков, противник перешел в наступление с целью разомкнуть кольцо, в котором находилась его 16-я армия, и добиться соединения Старорусской и Демянской группировок. В этой обстановке наиболее ответственные задачи возлагались на войска 1 -й ударной и 11 -й армий, а также 1-го гвардейского стрелкового корпуса (командир, полковник А.С. Грязнов).
    Весенняя распутица, болота, бездорожье, трудности с доставкой боеприпасов и продовольствия создали исключительно тяжелые условия для боевых действий. Авиация противника непрерывно "висела" у нас над головой. Противник совершал до тысячи самолетовылетов в сутки. В эти дни 80% потерь были вызваны действиями вражеской авиации. Однако враг натолкнулся на железную стойкость наших войск и, несмотря на все усилия, продвигался он медленно и это стоило ему громадных потерь.
    Ожесточенные бои шли на стыке 1-й ударной и 11-й армий. Немецкие войска группы генерала фон Зейдлица, располагая значительным количеством танков и штурмовых орудий, при мощной авиационной поддержке наступали вдоль дороги Борисово-Раму-шево, Борисово-Гридино с целью как можно скорее соединиться с окруженной Демянской группировкой. Особенно тяжелая обстановка сложилась 23 и 24 марта на участке 254-й стрелковой дивизии, которой командовал очень опытный и волевой полковник П.Ф. Батицкий (ныне Маршал Советского Союза). Запомнился мне Павел Федорович: стройный, высокий в кавалерийской фуражке (до войны он служил в коннице). Мне довелось присутствовать при докладе П.Ф. Батицкого командующему фронтом, генералу П.А. Курочкину. Было это на наблюдательном пункте командира 254сд. Среди архивных документов сохранилось донесение П.Ф.Батицкого, которое характеризует обстановку, в которой действовала дивизия:
"В течение 23 марта противник, силою до 400 человек, атаковал Пенна после предварительной бомбежки 30-38 бомбардировщиками. В Пенне ранен командир 930-го стрелкового полка. Группа бойцов 933-го стрелкового полка обороняет дорогу Пенна-Сычево. Командир второго батальона этого полка капитан Котенко лично в решающий момент боя из противотанкового ружья подбил немецкий танк, организовал стойкую оборону. Личным примером мужества отразил четыре атаки противника. В этом бою тов. Котенко погиб смертью храбрых. 936 стрелковый полк в течение дня подвергался непрерывной бомбардировке авиации и артиллерийскому обстрелу противника. Отразил восемь атак. К исходу дня оборонял дорогу на опушке леса, восточнее Нагатино.
Бойцы и командиры проявляют исключительную стойкость".
    Вчитываясь в слова этого донесения, понимаешь, в сколь сложной обстановке приходилось выполнять боевую задачу и какие героические усилия требовались от бойцов и командиров
    Южнее 254-й стрелковой дивизии оборонялись 50,84,62,44 и 2 гвардейская стрелковые бригады, укомплектованные моряками, которые были объединены в оперативную группу во главе с начальником штаба 1-й ударной армии, генералом Н.Д. Захватаевым. И так как эта оперативная группа должна была принять на себя основной удар противника, то для ее усиления мы вынуждены были привлечь почти все имеющиеся в составе 1-й ударной армии гвардейские минометные части.
    Во время этих боев, более трех недель, я находился на наблюдательном пункте генерала Н.Д. Захватаева, откуда мне было удобно руководить действиями гвардейских минометных частей по отражению атак противника. Залпы наших дивизионов по наступающим пехоте и танкам противника были очень эффективными, и фашисты несли значительные потери. Достаточно сказать, что с участков, которые накрывались залпами "PC", немцы, как правило, атаки не возобновляли.
    Все дивизионы ГМЧ были тесно связаны с пехотой и свои наблюдательные пункты имели, как правило, рядом с наблюдательными пунктами командиров стрелковых батальонов.
    В этих условиях впервые на Северо-Западном фронте был применен огонь прямой наводкой из отдельных боевых установок, который себя полностью оправдал. Трудности использования ГМЧ заключались в том, что маневрирование батарей и дивизионов из-за болот было крайне затруднено, потому мы вынуждены были своими силами плести из ветвей деревьев специальные маты, которые помогали преодолевать особо топкие места.
Немалое беспокойство доставляла нам и авиация противника, которая просто охотилась, чуть ли не за каждой боевой установкой. Особенно были неприятны полеты разведчиков Фоке-вульф-199, так называемой "рамы", после них обязательно жди налета бомбардировщиков. Это обязывало нас уделять особое внимание маскировке.
    Вспоминая бои на шоссе Старая Русса-Демянск, особенно хочется отметить геройство и отвагу наших морских пехотинцев, 84-й и 62-й морских стрелковых бригад, а также 2-й гвардейской морской стрелковой бригады. Эти бригады пришли на Северо-Западный фронт из-под Москвы, в составе 1-й ударной армии. Под Старой Руссой только эти три бригады сумели уничтожить 10 тысяч солдат и офицеров противника и взять в плен несколько сот гитлеровцев. На ежедневные непрерывные бомбежки с воздуха, ни сильные артиллерийско-минометные обстрелы, ни атаки численно превосходящего противника с танками и артиллерией не могли сломить упорство морских пехотинцев.
    Многие моряки в этих ожесточенных боях пали смертью храбрых. На шоссе Старая Русса - Демянск в районе с. Борисово. Но особенно тяжело мы переживали гибель командиров 2-й гвардейской морской стрелковой бригады, гвардии полковника Я.П. Безверхова и 84-й морской стрелковой бригады, полковника В.М. Рогова. Стремясь отомстить за смерть своих командиров, моряки с еще большим ожесточением отражали атаки врага и удерживали шоссе за собой. Наши моряки в боях под Старой Руссой проявляли чудеса воинской доблести и массового героизма, высоко неся знамя Советского Военно-Морского Флота и на сухопутном фронте.
    В эти незабываемые дни образцы геройства и отваги проявили воины 180-й стрелковой дивизии во главе со своим бесстрашным командиром И.И. Миссаном. Помню, в конце марта 1942 года враг, не считаясь с потерями и непрерывно вводя в бой дополнительные резервы, особенно ужесточил свои действия, стремясь прорваться к окруженной группировке. Вра жеская авиация непрерывно висела в воздухе, девятки немецких бомбардировщиков становились в круг и непрестанно бомбили и обстреливали из пушек и пулеметов наши боевые порядки. Проводная связь с частями все время нарушалась, и для ее восстановления нашим связистам под огнем пришлось устранять порывы связи, не считаясь с потерями.
    Вспоминая действия наших связистов, нужно сказать, что действовали они умело и бесстрашно, особо хочется отметить девушек, которые, как правило, обслуживали наши коммутаторы. И вот, несмотря на бомбежки и артобстрел, ни одна из них не оставляла своего рабочего места, хотя находящиеся рядом бойцы и командиры при полетах авиации прятались в щелях. Я никогда не забуду девушек-связисток 1-й ударной армии, которые обслуживали узел связи в районе с. Борисово, а нужно сказать, что это узел связи был почти рядом с наблюдательным пунктом начальника оперативной группы 1-й ударной армии, генерала Н.Д. Захватаева.
И вот для того, чтобы связаться со штабом фронта, я отправился туда. На подходе увидел, что десятка немецких бомбардировщиков сбрасывает свой смертоносный груз на участок, где размещался дом с узлом связи. Несколько бомб разорвалось в непосредственной близости от дома, а одна попала в примыкающий к дому сарай. Войдя в дом, двери которого были выломаны взрывной волной, я увидел девушек-связисток, которые сидели у коммутатора и телеграфных аппаратов "СТ" и продолжали свою работу! Но главное, что бросилось в глаза, эти замечательные девушки, завидев генерала, несмотря на пыль и дым, который еще не успел рассеяться после бомбардировки, стали поправлять свои прически и даже подкрашивать губки. Скажу откровенно, это меня привело в умиление. Страшная ведь обстановка! Рядом рвущиеся бомбы, а, значит, и смерть... А наши девчонки не теряют присутствия духа и даже не забывают прихорашиваться.
    Старшая смены доложила мне, что связь исправна и работает во всех направлениях. Поздоровавшись с девушками, я похвалил их за бесстрашие и отличную работу, чем они остались очень довольны.
    Через несколько дней в разговоре с командующим фронтом, генералом П.А. Курочки-ным, я рассказал ему об отважных связистках. И Павел Алексеевич тут же дал указание своему порученцу представить девчонок к правительственным наградам.
    В дни тяжелых боев неразлучно с генералом Н.Д. Захватаевым я находился на его наблюдательном пункте. Скажу откровенно, настроение было неважное, так как противник все ожесточеннее теснил наши части, в войсках были значительные потери, но немцам удавалось продвинуться только на тех участках, на которых он с помощью авиации и танков уничтожал все живое.
    В этой обстановке непрерывной бомбардировки и обстрела нашего наблюдательного пункта, прибыл офицер из штаба оперативной группы ГМЧ и вручил мне шифровку, в которой сообщалось, что мне присвоено воинское звание генерал-майор артиллерии. Скажу чистосердечно, в той обстановке, когда наши части, несмотря на упорное сопротивление, под натиском превосходящих сил противника все же вынуждены были отходить, такое высокое поощрение я считал незаслуженным. Поэтому воспринял это как аванс, как напоминание о том, что гвардейцы-ракетчики должны сражаться с ненавистным врагом еще ожесточеннее. Ведь это известие я получил, когда все мои мысли и действия были прикованы только к одному, остановить противника, нанести ему наибольший урон, не дать ему возможности соединиться с окруженной Демянской группировкой! И для достижения этой цели мы не считались ни с чем, даже с жизнью. Ведь если мы устоим и не дадим немцам соединиться, то в этом случае наши действия обеспечат полное уничтожение окруженных войск противника. Для нашего Северо-Западного фронта, да и для всей Красной Армии это означало большую победу, которая, безусловно, сказалась бы на скорейшем прорыве блокады Ленинграда.
 

на главную      Далее по книге    В начало книги   Фотографии из книги       еще история