Глава шестнадцатая. Прорыв
        Верховное Главнокомандование, учитывая вероятность отхода противника, в конце января 1943 года приняло решение о подготовке к середине февраля 1943 года большой наступательной операции для завершения окружения и уничтожения Демянской группировки противника.
        Этим решением предусматривалось перенести центр тяжести наступательных действий Северо-Западного фронта на другое направление, с тем, чтобы замкнуть кольцо окружения западнее р. Ловать, с целью выхода в тыл Волховской и Ленинградской вражеским группировкам.
        Решением Ставки была создана подвижная группа генерала М.С. Хозина, в составе 68-й армии под командованием генерала Ф.И. Толбухина и 1-й танковой армии под командованием генерала М.Е. Катукова. Эта подвижная группа была усилена значительным количеством артиллерии и гвардейских минометных частей.
Подвижной группе генерала М.С. Хозина ставилась задача войти в прорыв в полосе наступления Южной группы 27-й армии (командовал генерал Трофименко) и образовать внешний фронт окружения, не допуская подхода вражеских резервов. В дальнейшем группа генерала М.С. Хозина должна была развивать успех на Кингисепп и Нарву с тем, чтобы отрезать пути отхода Волховской и Ленинградской группировкам немцев на Эстонию.
        Ставка, придавая особое значение задуманной операции, командировала на Северо-Западный фронт в качестве своего представителя маршала Г.К. Жукова, который прибыл к нам в начале февраля 1943 года. Замысел предполагаемой операции и пополнение фронта свежими силами давали возможность рассчитывать на успех ее проведения, но сроки подготовки к ней были крайне ограничены и войска Северо-Западного фронта в них не укладывались, кроме того подготовке операции мешала распутица.
        Неготовность группы генерала М.С. Хозина и затянувшаяся подготовка к операции Северной и Южной групп войск Северо-Западного фронта привели к тому, что начало наступления переносили с одной даты на другую. Противник, обнаружив сосредоточение наших войск, 17 февраля начал отвод своих из района Демянска, т.е. за сутки ранее намеченного срока.
        Как Ставка ни торопила командование Северо-Западного фронта и маршала Г.К. Жукова ускорить начало наступления, однако 27-я армия перешла в наступление только 23 февраля 1943 года, а 1-я ударная армия 26 февраля 1943 года.
        Группа генерала М.С. Хозина к этому сроку готова не была, в частности, многие танки из-за распутицы проваливались в болото до уровня башен.
        Наступление на участках 27-й и 1-й ударной армий превратилось в "прогрызание" и за период с 23 февраля по 8 марта 1943 года войска этих армий продвинулись на отдельных участках на глубину всего лишь 1,6-3 километра.
Маршал Г.К. Жуков предложил Ставке остановить наступление на три дня и организовать прорыв заново, доведя плотность артиллерии до 140 орудий на 1 километр фронта и организовать лучшее взаимодействие родов войск.
Ставка не согласилась с этим предложением, так как 21 февраля 1943 года немцы оставили Демянск и стали выходить за р. Ловать и далее к р.Редья.
        Соединения фронта, преследуя отходящие части противника к исходу 28 февраля вышли на р. Ловать. Демянский плацдарм, упорно и настойчиво удерживавшийся немцами в течение 17 месяцев, перестал существовать. Фронт на этом участке был выровнен, но противнику все, же удалось избежать окружения и вывести свои войска из демянского "котла".
        В ходе этой операции я находился на НП командующего 1-й ударной армии, генерала Г.П. Короткова. Во второй половине дня меня к телефону вызвал маршал С.К. Тимошенко и сказал, что на участке 2-й гвардейской воздушно-десантной дивизии атака успеха не имела, поэтому мне необходимо немедленно отправиться к ее командиру, генералу П.И. Лялину с задачей организовать массированный удар ГМЧ по узлу сопротивления в д. Вязки и этим обеспечить продвижение десантников.
        Определив части, которым необходимо сменить огневые позиции с тем, чтобы они могли участвовать в наступлении и, отдав по радио соответствующие распоряжения командирам этих частой, я поехал на наблюдательный пункт 2-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Здесь я увидел довольно тяжелую картину.
На местности, скатом обращенной к наблюдательному пункту командира дивизии и покрытой белым снегом, залегла атакующая пехота. По ней вели огонь вражеская артиллерия, а также пулеметы и минометы. Кругом множество убитых и раненых.
        Переговорив с командиром дивизии, я понял, что прибывшая артиллерийская дивизия прорыва, не сумела подавить значительное количество огневых точек на переднем крае и в глубине обороны противника. Уточнив с командующим артиллерии дивизии цели, по которым целесообразно дать залп ГМЧ, и цели, по которым будут произведены артиллерийские налеты, я вместе с заместителем по политической части дивизии полковником (ныне генерал-лейтенант) Н.СДеминым взобрался на сосну, которая была оборудована лестницей и небольшой дощатой площадкой. Здесь, на высоте 15-20 метров, были установлены стереотруба и телефонный аппарат. С этой площадки хорошо просматривались все намеченные для подавления цели. Уточнив их координаты, я ожидал докладов о готовности к залпу, который должны были дать по моей команде через адъютанта, капитана В.С.Полякова, который находился внизу возле радиостанции, установленной на "виллисе".
        Все было готово, и ждали только команду командира дивизии. В этот момент неожиданно появляется в воздухе девятка бомбардировщиков, становится в круг и, выбрав для себя точкой прицеливания сосну, так как она находилась на нашем переднем крае, начинают с пикирования бомбить наш наблюдательный пункт! Я посмотрел вниз и увидел большое количество разрывов вокруг сосны, ежесекундно меня обдавало горячим воздухом взрывных волн. Вдруг я почувствовал сильный удар в живот, после чего потерял сознание. Думаю, в бессознательном состоянии я находился недолго, так как очнулся я от очередного разрыва бомбы у самой сосны и летевших через наблюдательный пункт в сторону противника реактивных снарядов. Оказалось, я лежал на площадке возле стереотрубы. Первое, чему я удивился, так это тому, что, потеряв сознание, я не упал вниз на землю, а удержался на этой маленькой площадке. Вто рое: чувствуя боль в области живота, я подумал, что ранен, зная, что подобные ранения очень неприятны. Отдышавшись, я попробовал пошевелить руками и ногами.     Убедившись, что и руки и ноги целы, я осторожно ощупал живот, но, дотронувшись руками до живота, я почувствовал сильный ожог обоих рук. Это был осколок бомбы, который застрял у меня в пряжке ремня! Легко поднявшись и почувствовав себя невредимым, я довольно быстро спустился по лестнице. Но только ступил на землю, как рядом разорвалась бомба, и меня взрывной волной отбросило в дверь блиндажа, где я попал прямо в объятия медсестры.
        Находящиеся во время бомбежки в землянке товарищи, а среди них был и командующий Забайкальским фронтом, генерал И.П.Ковалев, который прибыл на стажировку на Северо-Западный фронт, стали меня осматривать и некоторые из них также обожгли себе руки о торчащий в ремне злополучный осколок.
Когда же медсестра предложила мне раздеться, то я увидел громадный кровоподтек и неглубокую рану на животе. Все стали рассматривать мое обмундирование, и выяснилось, что осколок, попав в пряжку ремня, пробил полушубок, китель и брюки, но, застряв в пряжке, потерял свою убойную силу и остался в ремне. Этот злополучный осколок и изорванный ремень я и сейчас храню, как память о Северо-Западном фронте.
        Уже после войны в 1946г. мы снова встретились с Никитой Степановичем Деминым в Порт-Артуре, где он был начальником политотдела 39-й армии.
        После артиллерийского налета и залпа гвардейских минометных частей пехота поднялась в атаку и овладела первой и второй траншеей, но дальнейшее ее продвижение было остановлено сильным артиллерийским и пулеметным огнем противника. В целом операция развития не получила.
Анализируя причины очередной неудачи, мы пришли к выводу, что для преодоления долговременной, хорошо оборудованной в инженерном отношении обороны противника плотность огня нашей артиллерии была недостаточна, хотя десантники дрались самоотверженно.
        Возвратившись на КП 1-й ударной армии, где находился командующий фронтом, маршал С.К.Тимошенко, я доложил обстановку и причину неуспеха на участке десантной дивизии генерала П.И.Ляпина и свои соображения по продолжению операции.
        Внимательно выслушав меня, Семен Константинович сказал:
        - А мне доложили, что ты тяжело ранен и отправлен в госпиталь! Очень рад, что ты жив и невредим...
        Маршал порекомендовал мне незамедлительно показаться врачам. Поблагодарив за внимание, проявленное ко мне, я направился с докладом к командующему артиллерии РККА Н.Н.Воронову.
Николай Николаевич вместе с маршалом Г.К.Жуковым и главкомом ВВС А. А.Новиковым прибыл на Северо-Западный фронт в качестве представителя Ставки.
        Встретив меня, он также был удивлен моему появлению, так как и ему было доложено о моем якобы тяжелом ранении.
        После моего доклада о действиях гвардейских минометных частей и артиллерийской дивизии прорыва, которая обеспечивала наступление десантников, Воронов очень огорчился, что дивизия прорыва не сумела в должной степени подавить оборону противника, - Она только-только сформирована, - объяснил Николай Николаевич, - и участвует в бою впервые...
        Продолжая беседу, он попросил меня подробнее рассказать о случае со злополучным осколком и тут же пошутил:
        -Вот кончится война и возле этой сосны обязательно надо будет поставить часового, в память о счастливом случае с Вами...
        В землянке, которая была отведена для меня и находящихся со мною офицеров оперативной группы, я был немало удивлен, увидев группу авиационных офицеров, допрашивающих немецкого летчика, сбитого нашими истребителями и спасшегося на парашюте.
        Особенно поразило, что этот допрос, как мне показалось, проходил в спокойной, как говорится, в дружественной обстановке. Три наших офицера, из группы главкома Новикова, один из них переводчик, допрашивали молодого, очень здорового оберлейтенанта, который во всех деталях рассказывал о приемах, которые применяют в бою немецкие летчики. Все смеялись, улыбался и пленный.
        Заслушав доклад офицера своего штаба об обстановке на других участках фронта, я отправился к командующему артиллерией фронта генералу П.Н.Ничкову для того, чтобы согласовать действия гвардейских минометных частей на следующий день.
        На обратном пути я увидел эту же группу авиационных офицеров вместе с пленным летчиком, обедающих и продолжающих мирную беседу. Меня это немало смутило! Я отозвал в сторону старшего, предложил ему немедленно отправить немецкого летчика на пункт сбора военнопленных.
        -Слушаюсь, товарищ генерал! После обеда обязательно отправлю...
        Через некоторое время я был вызван к командующему фронтом, где я задержался примерно до часу ночи, и, вернувшись в свою землянку, был возмущен, увидев спящих прямо на полу тех же авиационных офицеров и с ними рядом пленного немецкого летчика.
        Я разбудил старшего и потребовал немедленно отправить немецкого летчика на пункт сбора военнопленных. Правда, авиационный полковник стал меня убеждать, что пленный летчик - хороший парень, и пребывание его в землянке ему не кажется чем-то предосудительным. Однако я настоял на выполнении своего распоряжения.
Вспоминая этот случай, я невольно думаю, какой же русский человек добродушный! Всего за несколько часов смертельный враг становится для него другом. Как глубоки в натуре русского человека миролюбие и сострадание, а ведь мы знали, как бесчеловечно, как жестоко обращались гитлеровцы с нашими солдатами и офицерами, попавшими к ним в плен.
        Как я уже рассказывал, эта операция, как и предыдущие, развития не получила, и маршал Г.К.Жуков, сразу же убыл в Москву.
        С ним уехали и главком ВВС А.А.Новиков, а Н.Н.Воронов остался, чтобы проанализировать причины неуспешных действий Северо-Западного фронта.
        Командующий артиллерией РККА Н.Н.Воронов прибыл на фронт со специальной группой, в составе которой был генерал-лейтенант артиллерии А.К.Сивков. Аркадия Кузьмича я знал по тридцатым годам, когда он, будучи начальником артиллерии Ленинградского военного округа, учился на вечернем отделении академии им. Фрунзе, которое функционировало при артиллерийской академии им. Дзержинского, где я был слушателем.
        Но особенно хорошо я узнал Аркадия Кузьмина в годы, когда он командовал артиллерийской академией им. Дзержинского, а я был начальником 1-го Московского артиллерийского училища им. Красина. Мы довольно часто встречались, и не скрою, что к этому высокообразованному артиллерийскому начальнику и человеку большой души я относился с глубоким уважением.
        Помню, как в мае 1941 года на приеме в Кремле по случаю очередного выпуска из академий Аркадий Кузьмич на какой-то вопрос И.В. Сталина ответил отрицательно и даже вступил с ним в спор, что Сталин расценил, как бестактность. И после этого приема А.К. Сивков был освобожден от руководства артиллерийской академией. Скажу откровенно, что все мы, знавшие Аркадия Кузьмича, страшно переживали за него. Знаю, что с началом Великой Отечественной войны Аркадий Кузьмич был не удел, а потом в какой-то период работал в группе маршала К.Е. Ворошилова, который возглавлял партизанское движение. Когда же я встретился с А.К.Сивковым на Северо-Западном фронте, то из разговора с ним я понял, что он, хотя и доволен работой в группе Н.Н. Воронова, но все же считает, что он мог бы принести значительно больше пользы, возглавив артиллерию фронта или хотя бы армии.
        Наблюдая за А.К. Сивковым, я видел, с каким старанием он выполнял поручения Н.Н. Воронова, как он бесстрашно ходил по переднему краю, изучая обстановку, а главным образом организацию взаимодействия роты-батареи, как тщательно он проверял знание задачи каждым орудием, стоящим на прямой наводке. А ведь до войны Аркадий Кузьмич считался одним из крупных теоретиков в области боевого применения артиллерии в различных видах боя. Учебник по тактике артиллерии, написанный им перед войной, был признан одним из лучших и широко использовался в войсках и артиллерийских училищах.
        Как-то нас вместе с командующим артиллерией фронта, генералом П.Н. Ничковым вызвали к Н.Н. Воронову. И мы увидели в землянке генерала А.К. Сивкова, которому в нашем присутствии Николай Николаевич вручил орден Отечественной войны 1 степени и объявил, что по его представлению Верховный Главнокомандующий назначил генерала А.К. Сивкова командующим артиллерии Южного фронта. Все мы горячо поздравили Аркадия Кузьмича с правительственной наградой и высоким назначением, пожелав ему здоровья и больших успехов на Южном фронте.
        Откровенно говоря, мы с П.Н. Ничковым даже позавидовали Аркадию Кузьмичу, что он назначается на Южный фронт, где нет этих злосчастных болот и бездорожья, где можно свободнее маневрировать артиллерией, и, как нам казалось, более успешно громить противника. На следующий день А.К. Сивков убыл от нас, а через пару недель мы узнали, что Аркадий Кузьмич убит вражеским снарядом. Наша Советская артиллерия потеряла одного из талантливейших артиллерийских начальников. Останки боевого генерала были перевезены в Москву и захоронены на Новодевичьем кладбище. Будучи недавно в Москве я побывал на Новодевичьем кладбище, где установлен памятник А.К. Сивкову, на котором он изображен с биноклем в руках, то есть так, как это было в последние мгновенья перед гибелью.
        Мне известно, что каждый год в день гибели генерала А.К. Сивкова, на его могилу приходят слушатели и преподаватели военной академии им. Дзержинского, чтобы почтить память этого славного патриота, отдавшего свою жизнь за свободу и независимость нашей Родины.
        Преследуя противника, отступающего за р. Ловать, войска Северо-Западного фронта вынуждены были преодолевать большое количество минных заграждений, которые установил противник, готовя свой отход. Много было поставлено мин замедленного действия и взрывных сюрпризов. Хоть войска были предупреждены об опасности, однако без потерь не обошлось. В связи с этим вспоминается такой случай: следуя по бревенчатому настилу дороги, идущей от Демянска на Старую Руссу, я увидел в стороне от дороги остановившийся дивизион 34-го гвардейского минометного полка, личный состав которого, собравшись возле походной кухни, обедал. Съехав с дороги, я остановился, чтобы еще раз предупредить личный состав дивизиона об опасности, которая подстерегала каждого воина на территории, только что оставленной противником.
        Разговорившись с гвардейцами, я рассказал им об обстановке на фронте и в тылу и еще раз предупредил их об обстановке. Кстати походная кухня стояла возле бревенчатых сараев, которые немцы, очевидно, использовали для хранения продуктов и в подтверждение этого я увидел возле одного из сараев громадную кучу мерзлых лимонов, которые были свалены на землю.
        Во время разговора с гвардейцами, подошел хозяйственник дивизиона и доложил командиру о том, что в одном из сараев он подготовил обед для меня и командования дивизиона. Хотя я и спешил на НП 34-го ГМП, но отказать командиру дивизиона и его заместителю по политчасти вместе с ними пообедать, я не мог.
Мы уселись на патронные ящики, а импровизированным столом служил ящик от ракет, и стали обедать. Обед длился недолго, и закончив его, я направился к машине в сопровождении командира дивизиона, заместителя по политчасти и хозяйственника. Только я сел в машину, как раздался оглушительный взрыв и сарай, в котором мы только что обедали, взлетел в воздух. К счастью в момент взрыва никого в сарае не было и обошлось без жертв. Вспоминая этот случай и сравнивая его со случаем на сосне, я стал верить, что мне просто везло.
        В период выхода войск Северо-Западного фронта на р. Ловать (март 1943 г.) в командование фронтом вступил генерал-полковник И.С. Конев, а начальником штаба фронта был назначен генерал А.Н.Боголюбов.
Командный пункт фронта был передислоцирован в район Демянска. В течение весны и лета 1943 года, находясь в обороне, Северо-Западный фронт проводил только частные операции по улучшению своих позиций, остальное же время войска фронта занимались боевой подготовкой. И нужно отдать должное Ивану Степановичу Коневу, который проявил большую энергию и настойчивость в организации боевой подготовки войск фронта. Во фронте под личным руководством И.С. Конева была разработана инструкция по боевому применению артиллерии и гвардейских минометных частей в условиях Северо-Западного фронта. Над этой инструкцией много пришлось работать генералу П.Н.Ничкову и мне.
        В этот же период проводились учебные сборы командиров дивизий, полков, батальонов и дивизионов. Особое внимание генерал И.С. Конев уделил сборам командиров рот и батарей, к руководству занятиями с которыми привлекались все командующие родами войск фронта. Помню, как на этих занятиях пришлось встречаться с командирами рот и батарей, имевших по девять, десять и даже двенадцать ранений, но не имевших правительственных наград, а такие факты имели место, потому что многие из них попадали в госпитали, а после выздоровления назначались в другие части. Некоторых из них награды не находили. Узнав о таких случаях, генерал И.С. Конев приказал детально разобраться с каждым из них и здесь же на сборах оформить на них наградные листы. По окончании учебных сборов многим из этих офицеров были вручены ордена и медали.
        Сборы офицерского состава заканчивались большим фронтовым учением, которое начиналось показом стрелкового и артиллерийского вооружения, для чего в линию были установлены все образцы стрелково-артиллерийского вооружения и перед каждым из них была мишенная установка и всему сбору показывалась боевая стрельба, начиная от автомата и заканчивая 203-мм гаубицей Б-4.
        Лично генерал И.С. Конев с руководящим составом фронта и армий подходил к каждому из выставленных образцов вооружения и после короткого объяснения огневых возможностей, приказывал открыть огонь, и вот, когда мы подошли к 76 мм полковой пушке, произошло неожиданное. В момент первого выстрела разорвало казенную часть орудия. Куски металла от ствола и затвора полетели назад, т.е. в нашу сторону, но по счастливой случайности никто из присутствующих не пострадал.
        Целью учения для всех категорий командного состава было научиться управлять в бою своим подразделением, частью и соединением, а главное научиться организовывать взаимодействие между родами войск и прежде всего в интересах пехоты.
        Во время учения предусматривалась обкатка пехоты танками и атака пехоты и танков за огневым валом артиллерии.
        Все эти учебные сборы и учения были очень полезными и нужными, и в проведении их генерал И.С. Конев проявил себя как незаурядный организатор и методист.
        Но, к сожалению, это учение не обошлось без чрезвычайного происшествия. Во время артиллерийского сопровождения атаки один 76-мм снаряд попал в наблюдательный пункт, на котором во время учения находилась группа командиров стрелковых и танковых полков. В результате прямого попадания много командиров полков были убиты. Все мы, вместе с генералом И.С.Коневым, переживали этот несчастный случай, причиной которого оказалась неисправность прицельного приспособления у одного из орудий артиллерийского полка, участвующего в учении.
        В конце лета 1943 года генерал-полковник И.С. Конев с Северо-Западного фронта был отозван в Ставку Верховного Главнокомандующего и в командование Северо-Западным фронтом снова вступил генерал П.А. Курочкин, который до этого командовал 34-й армией нашего же Северо-Западного фронта.
        До конца 1943 года Северо-Западный фронт находился в обороне и проводил небольшие частные операции в целях улучшения своих позиций.
        Зная, что после успешного завершения Сталинградской операции, большинство фронтов перешли к активным действиям, оставаться на Северо-Западном, малоактивном в ту пору фронте не хотелось и каждый из нас, фронтовых начальников, стремился попасть на более активный фронт, к тому же ряд объединений и соединений ушли на другие фронты, но мне в частности в переводе на другой фронт было отказано.
        В конце 1943 года решением Ставки Верховного Главнокомандования Северо-Западный фронт был ликвидирован, а полевое управление СЗФ выведено в район Рыбинска.
        После получения директивы о ликвидации Северо-Западного фронта я был вызван в Москву для нового назначения.
        Скажу откровенно, что расставаться с товарищами, с которыми немало пережито, было нелегко, хотя и льстил себя надеждой на то, что, получив большой опыт войны в условиях болот и бездорожья северо-запада, на любом другом фронте ты сумеешь принести немалую пользу, и внесешь свой вклад в разгром ненавистного врага
        Помню, следовали мы в Москву вместе с генералом Б.Г. Вершининым, который на СЗФ был командующим бронетанковыми войсками фронта и уже был назначен начальником Главного бронетанкового управления Красной Армии. Обсуждая с Борисом Георгиевичем итоги боевой деятельности Северо-Западного фронта, мы пришли к следующим выводам.
        Войска Северо-Западного не решили главной задачи им не удалось ликвидировать Демянскую группировку, а ведь положительно решив эту задачу, Северно-Западный фронт еще в начале 1942 года мог бы этот оперативный успех превратить в стратегический.
        Но почему же этого не произошло?
        Очевидно, все же главной причиной нашего неуспеха являлась разобщенность усилий войск Северо-Западного фронта при решении одновременно нескольких задач. Так, успешно завершив окружение Демянской группировки, вместо того, чтобы немедленно приступить к ее разгрому, значительная часть сил фронта была отвлечена на попытки овладения Старой Руссой и Холмом. Таким образом, ни на одном из направлений не было достигнуто превосходства сил для успешного решения задачи, а всякая затяжка с уничтожением окруженной группировки противника недопустима.
        Окруженную группировку нужно не сжимать, а раскалывать на части и уничтожать.
Окружение и уничтожение вражеской группировки не должны делиться на отдельные этапы окружения и уничтожения, а составлять единый непрерывный этап, в котором окружение и уничтожение должны быть слиты воедино, а самоуничтожение окруженной группировки должно осуществляться в высоких темпах.
        Кроме того, в современных условиях, окружение вражеской группировки должно сопровождаться воздушной блокадой, которая должна была исключить доставку по воздуху окруженным войскам пополнения личным составом, вооружением и продовольствием. Однако необходимым количеством авиации для создания воздушной блокады Северо-Западный фронт не располагал.



*******

на главную      Далее по книге    В начало книги   Фотографии из книги       еще история